2021-06-08 625 Просмотров
«Углеродный налог», судя по утечкам в прессе, будет носить форму тарифа, которым обложат импортируемые в ЕС товары. Его величина будет зависеть от того, какой объём углеродных выбросов был допущен при производстве данных товаров.
Для начала тарифы будут применяться к импортируемым в Евросоюз (и единое таможенное пространство, куда входят также Исландия, Лихтенштейн, Норвегия и Швейцария) стали, чугуну, цементу, минеральным удобрениям, алюминию и электроэнергии. Применение тарифа (по отношению к стали, цементу и удобрениям) может начаться частично уже в 2023 году, а в полной мере он вступит в силу в 2026. Будет разработана система сертификатов, импортёры будут обязаны покупать их, цена будет привязана к объёму произведенных выбросов CO2, а также колебаться в зависимости от еженедельных цен на аукционах соответствующих «разрешений» («углеродных единиц») в рамках Евросоюза.
Для ориентира: сейчас такой «разрешительный сертификат» стоит 52 евро за тонну CO2. Также ежегодно импортёры должны будут отчитываться об объёме производимых выбросов, «заложенных» в тех товарах, которые они ввезли в ЕС.
От тарифов могут быть освобождены самые бедные страны, а также страны с политикой, аналогичной ЕС в плане борьбы с выбросами CO2. Россия ни к тем, ни к другим пока точно не принадлежит. Зато ко вторым принадлежат Австралия, Канада и Япония, при том, что две первые страны являются мощными конкурентами российских экспортёров сырья по целому ряду направлений.
Как известно, ЕС поставил стратегическую цель — прийти к «климатически-нейтральной экономике» (ноль выбросов CO2) к середине века. В том числе на основе перехода от энергетики углеводородов к водородной энергетике. Вот они к ней и двигаются по мере сил, причём уже давно. Кое-какие промежуточные результаты имеются: начиная с 1990 года ЕС снизил выбросы CO2 в атмосферу на 23%. России, кстати, в этом плане по-своему «повезло»: из-за обрушения экономики в 1990-х даже к 2017 году объём выбросов парниковых газов ещё был вдвое меньше, чем в последний год существования СССР. Однако некоторое время назад «выхлоп» начал опять расти, а государственный долгосрочный план по сокращению выбросов парниковых газов появился лишь в прошлом году. По нему, Россия обязалась «сократить» объёмы выбросов углерода до уровня 70% по сравнению к 1990 году. То есть, по факту, они вырастут.
По предварительной оценке, европейский «углеродный тариф» коснётся российских экспортёров едва ли не в наибольшей мере, при том что на ЕС приходится около 42% внешнеторгового оборота нашей страны. На такие товары, как газ, нефть, уголь, металлы, являющиеся основными экспортными товарами РФ, в первую очередь распространится «углеродный тариф». Они дают чуть менее 75% стоимостного объема экспорта России в Евросоюз.
Согласно оценке Boston Consulting Group совместно с KPMG, суммарные потери российских экспортёров в ЕС могут составить ежегодно 3-4,8 млрд евро в первый период действия данного тарифа, а к 2030 году достигнут 8,2 млрд евро. Только на нефтегазовые компании придутся ежегодные потери в $1,4–2.5 млрд. На горно-металлургические компании — ещё $400-600 млн ежегодно.
Всё это может существенно снизить конкурентоспособность российского сырьевого экспорта.
В 2019 году Россия была вторым после Китая по объёму в мире экспортёром продукции, производство которой сопровождается большим количеством выбросов углерода. Отличие от Китая состоит разве что в том, что в КНР сегодня действует куда более жёсткая политика, направленная на снижение «выхлопа», она довольно близка к ЕС. Тогда как в России законодательство на сей счёт находится в зачаточном состоянии. И, похоже, что новые правила Евросоюза нивелируют наше относительное преимущество по общим объёмам выбросов парниковых газов (хотя мы на четвёртом месте в мире по их объёму), состоящее в наличии огромных лесных массивов, поглощающих CO2. Если бы ещё эти леса не горели ежегодно в возрастающих масштабах, выбрасывая в атмосферу соответствующие продукты горения.
Согласно принятой в прошлом году в России стратегии выполнения Парижского соглашения по климату, к 2050 году планируется лишь на 9% сократить углеродные выбросы по сравнению с уровнем 2020 года и на 28% к 2050. Тут уже заложено огромное отставание от ЕС. Однако подробное законодательство ещё только предстоит разработать: из стран «большой двадцатки» на сегодня лишь Россия и Турция остаются странами, где отсутствует национальный «углеродный налог» и система торговли «квотами» на выбросы (углеродными единицами).
Выступая на Петербургском международном экономическом форуме, президент Владимир Путин затронул эту актуальную тему. Он заявил о намерении наращивать долю низкоуглеродных источников энергетики. Таких как атомная, водородная, электрическая. В том числе он упомянул торговлю углеродными единицами. Подняв, в частности, тему того, как зачитывать то, что наши леса по-прежнему производят кислород, сокращая как-никак наш общий «выхлоп» в атмосферу Земли. А также, например, политику компаний-«производителей» CO2, если они будут, скажем, массово высаживать деревья или осуществлять подобные «компенсаторные» мероприятия. Почему они при этом должны платить в казну ЕС? Пока механизма такого учёта нет. И это уже чревато нарастанием напряженности в отношениях с ЕС, создавая повод для торговых войн. Мы их будем обвинять в «нечестной конкуренции», а они нас — в том, что у нас «экологически грязная» экономика. Нам, как минимум, предстоит добиться, чтобы Европа признала бы российские углеродные единицы.
В любом случае, приходится признавать, что наше законодательство сильно отстало от актуальной международной повестки и вообще от проблем современности. В данном случае — в экологической части. Пока наши парламентарии усиленно «регулировали», к примеру, Интернет, видя в нём, прежде всего, источник «экстремизма» и угрозу общественной стабильности, а также ровно по этой же причине всяческие НКО и «нежелательные организации», беда подкралась совсем с неожиданной — для регуляторов — стороны.
